|
С Леонардо я познакомился в муниципальной больнице на самой окраине Милана. Шел 1992 год, я работал в аналитической лаборатории города Ванзагелло под Миланом, и с радостью принимал участие в общественной жизни того городка, в котором я жил. Однажды вместе с моими новыми итальянскими друзьями из городской церкви мы принесли Библии в больницу, печально известную тем, что в ней лежат люди, больные спидом.
У многих людей отношение к этим людям крайне негативное; основная масса больных – это наркоманы, гомосексуалисты, люди, имеющие беспорядочные половые связи; но ведь не дело христиан судить своих ближних. Вот поэтому мы и отправились к этим смертельно больным людям, чтобы хоть как-то облегчить их страдания и дать им возможность соприкоснуться со Священным Писанием.
Люди, которым мы предлагали Библии, были мрачны и неразговорчивы. Тяжелая печать болезни и безысходности лежала на них, уродуя их лица скорбью, страхом и полным безразличием. Когда я начал рассказывать о спасении через веру, и о возможности выбора Иисуса Христа как своего Господа и Спасителя, один больной демонстративно отвернулся и резко прервал мою речь, заявив, что все больные здесь свой выбор уже сделали. Несмотря на его недружелюбное отношение, я все-таки положил Библии на белоснежные тумбочки рядом с кроватями и собрался уйти из палаты, но вдруг мой взгляд столкнулся (именно столкнулся) с взглядом его соседа, белокурого молодого человека, лежащего около большого солнечного окна в другом конце комнаты.
– Зачем Вы принесли нам эти Библии? – спросил белокурый юноша, – Вы что думаете у нас их нет? У меня дома была и Библия, и распятие, но они мне не помогли. Мы прокляты Богом за наши грехи и обречены на вечные страдания, – уверенно заявил юноша и начал рассказывать с какой-то злобой и негодованием о своей жизни.
Родился он в благополучной и религиозной семье, как и положено, был крещен на пятый день после своего рождения, как и положено, в шесть лет его привели на первое причастие. Потом была учеба в Миланском университете, которая не казалась ему особенно интересной, но именно в университете Леонардо познакомился с Марко. И вот тогда его жизнь изменилась; ему показалось, что она стала и радостной, и увлекательной, и невероятно интересной. Целыми ночами они развлекались на шумных дискотеках и в барах, перепробовали все возможные удовольствия в притонах и веселых компаниях, отправлялись на небеса наслаждений через иглу шприца с сильнодействующими наркотиками. Религиозно настроенные родители были чрезвычайно недовольны дружбой Леонардо с Марко, сестра не называла его иначе как гомосексуалистом или содомитом, и даже отказалась пригласить брата на свою помолвку.
Конечно, Леонардо был этим обижен и оскорблен, но дружба с Марко казалось самой настоящей любовью; Леонардо боготворил своего старшего друга, и был ему безраздельно предан. А отдельная квартира, которую они снимали вдвоем, позволяла ему не сталкиваться со своими «непонимающими» родными.
Лето после окончания университета они провели на Канарских островах в погоне за новыми ощущениями и удовольствиями, в компании таких же как они бесшабашных и беспечных молодых людей. Вернувшись в Милан, Леонардо устроился на престижную и хорошо оплачиваемую работу в солидном банке. И теперь его специальность уже не казалась ему скучной и бесцветной, все складывалось почти так, как ему хотелось.
После Рождественских каникул Леонардо вдруг почувствовал недомогание и слабость. Затем целый месяц он провалялся с высокой температурой, которую не могли сбить никакие антибиотики. Врачи предложили ему пройти полное обследование, результаты которого были совершенно неожиданными и убийственными – у него был обнаружен спид. Да, конечно, он раньше слышал об этом заболевании, но никогда не связывал эту болезнь с собой и никогда не верил в реальность ее существования. Спид был чем-то чуждым, нереальным, далеким, как злой волшебник из детской сказки: страшный, но безопасный, существующий в другом измерении. И вот оказалось, что это другое измерение пересекает его собственную жизнь. Пересекает, калечит и не оставляет никакой надежды на спасение. Перепуганный друг Марко тоже решил пройти обследование. Но результаты его анализов были отрицательными, у Марко спид не был обнаружен. И здесь произошло новое потрясение для Леонардо: Марко исчез, они не выясняли отношений, не делили имущество, не предъявляли друг другу претензий. Просто когда Леонардо вернулся домой из больницы, то обнаружил, что Марко бросил его. Когда он позвонил на работу своему другу, то безразличный голос секретарши ответил, что Марко Коломбо уволился, не сообщив о своем новом месте работы.
Леонардо пытался успокоить себя и оправдать своего перепугавшегося друга, но все оправдания предательства были зыбкими и бессмысленными. Родителям он решил ничего не говорить, а они и не искали связи со своим заблудшим сыном. Каждое воскресенье, посещая Церковь, они были горды тем, что являются добропорядочными католиками, и очень боялись, что кто-то напомнит им о существовании их сына-содомита. Они просто вычеркнули Леонардо из своей жизни.
Закончив свой рассказ, Леонардо посмотрел мне в глаза и виновато улыбнулся. Для него я был просто иностранцем, с которым он, скорее всего, больше никогда не встретится, и который, по крайней мере, не расскажет о его слабости и страданиях родным и близким. А ему очень не хотелось, чтобы родные знали о его трагедии и стыдились его.
Я не знал, как успокоить юношу и предложил ему помолиться.
– Я давно не молился и не помню ни одной молитвы,– сказал Леонардо.
– Совсем не обязательно молиться заученными молитвами. Бог – это наш Небесный Отец, а молитва – это разговор с Отцом. Какой смысл говорить с Отцом чужими, пусть даже самыми красивыми и правильными словами? Давай склоним головы и откроем Богу наши сердца, – предложил я Леонарду, глядя ему в глаза.
Леонардо закрыл глаза и склонил голову, я начал молиться. Мне очень хотелось, чтобы Господь услышал нас и успокоил смертельно больного юношу, чтобы Леонардо почувствовал любовь Отца. Ведь этот белокурый красивый и, в общем-то, совсем юный человек всю жизнь мечтал о любви и всю жизнь искал ее. Он не смог найти ее в своем родном доме: он не был любимчиком семьи, родители никогда не были с ним по-настоящему добры и всегда предпочитали ему послушную и аккуратную сестру Франческу. Он был уверен, что нашел свою любовь рядом с Марко, но при первых серьезных испытаниях Марко поспешил бросить его наедине с неизлечимой болезнью. И только Небесный Отец никогда не предает и не оставляет нас. Я знал это точно и очень хотел, чтобы Леонардо поверил в это и испытал Божью любовь в больничной палате, прямо сейчас, прямо здесь…
Я закончил молитву и открыл глаза, надеясь увидеть улыбку на лице Леонардо; но он был мертвенно бледен, а его глаза были полны слез. Слезы текли по его щекам, и он никак не мог перестать плакать. Когда Леонардо успокоился, он начал рассказывать мне о своем детстве, о старом фамильном доме на Адриатике, о море, которое он любил больше всего на свете. Он рассказывал о море под Венецией так, как обычно говорят о близком друге или о любимом человеке. Потом он достал маленькую раковину и приложил ее к своему уху.
– Эту раковину я нашел на морском пляже около Венеции. Когда я прикладываю ее к уху, она рассказывает мне о моем любимом Адриатическом море, которое я теперь уже никогда не увижу…
Ночью, я долго не мог уснуть. Когда мои глаза слипались, то возникало страдающее лицо Леонардо, я просыпался, поднимался с кровати и на коленях просил нашего небесного Отца, чтобы он простил и успокоил юношу.
На следующее утро началась новая рабочая неделя с новыми заботами и хлопотами. Эта неделя оказалась короткой, пятница была нерабочим днем – праздничным днем города Ванзагелло, в котором я тогда жил и работал. В этот день на центральной площади города накрываются столы, всех угощают традиционным Ванзагеловским обедом – кукурузной кашей «полентой» с копчеными колбасками и необыкновенно ароматным молодым виноградным вином. Потом весь город, насчитывающий всего 5 тысяч человек, поет свои Ванзагеловские песни, вспоминает свои военные победы и танцует на главной площади, гордый своей многовековой историей. Итальянцы любят праздники и умеют радоваться жизни.
В субботу, воспользовавшись длинными выходными, мы отправились на пикник в город Кьёджа на Адриатическом море, знаменитый тем, что именно здесь разворачивались действия самой знаменитой комедии Гольдони «Кьёджинские перепалки». Действительно город оказался очень славным и уютным, он расположился на острове, разделенном каналами и окруженном со всех сторон изумительно красивым Адриатическим морем. Я долго бродил по золоту песчаного Адриатического побережья, стараясь наполниться морским воздухом и запомнить эту красоту, когда небеса рождаются из моря, а море продолжается в набережных и улицах. До чего же красив мир, созданный Богом! И до чего же прекрасно море в Кьёдже! И тут я вспомнил о Леонардо, который несколько дней тому назад признавался в любви к Адриатическому морю. «… которое я теперь уже никогда не увижу…»,- услышал я его голос.
На набережной я купил небольшой сосуд из прозрачного венецианского стекла и набрал в него морской воды с золотом песка и с розовыми сердоликовыми камешками. Когда я нес сосуд, то маленькое море в нем вздрагивало и сверкало на солнце.
К Леонардо я пришел рано утром. Он лежал у своего солнечного окна и, увидев меня, сам озарился светлой улыбкой.
– Я знал, что ты придешь ко мне сегодня, я так просил об этом Бога, и он ответил на мои молитвы. Бог услышал меня!
– А я принес тебе немного Адриатического моря из города Кьёджа.
Я поставил венецианский сосуд на подоконник, луч солнца мгновенно пронзил его и по всей комнате рассыпалось множество радужных брызг. Солнечные зайчики прыгали по кроватям смертельно больных людей, бесцеремонно заглядывали в глаза, наполняли больничную палату шумом прибоя и ощущением бесконечности бытия.
– Давайте помолимся, – предложил Леонардо. Его сосед, который совсем недавно так неприязненно принял меня, приподнялся в кровати и склонил голову. Оставленную мной Гидеоновскую Библию он сжимал в своих руках так, как сжимают надежную руку отца, ища у него защиты.
Мы долго молились, открывая Господу наши сердца, доверяя ему свои проблемы и переживания. Леонардо и его сосед по палате Марчелло просили Господа о прощении и о спасении…
Я чувствовал и очень хорошо знал, что там, в больничной палате, где мы втроем собрались во имя Иисуса, Он, наш Божественный Отец, пребывал вместе с нами, прощая нас, спасая нас и даруя нам вечную жизнь.
На прощанье Леонардо подарил мне свою любимую раковину.
– Теперь, когда мне будет больно и тяжело, я буду слушать не шум моря из раковины, а голос моего Отца. Я знаю, что Он не покинет меня и в «долине смертной тени»…
Больше я никогда не видел Леонардо и ничего не слышал о нем. Срок моего контракта подошёл к концу и вскоре я возвратился в Москву. Я не знаю, жив ли Леонардо сейчас. Но я верю, что когда-нибудь мы встретимся там, где уже не будет ни больничных палат, ни боли, ни страданий...
Очень часто в прессе утверждается, что спид – это Божье наказание развращенному и испорченному человечеству. Но ведь Бог, и об этом много раз подчеркивается в Священном Писании, не судит нас при жизни. В Библии (Послание к Евреям, 9:27) сказано: «И так человекам положено однажды умереть, а потом суд». Божий суд ждет нас только после смерти. А болезни даются нам не для осуждения, а для нашего духовного пробуждения и духовного исцеления. Известно, что большая часть людей приходит к Богу и к вере через страдания. Возможно, для многих страшная и неизлечимая болезнь – это единственная дорога к спасению….
На моем письменном столе лежит небольшая раковина. Иногда я подношу ее к уху и слушаю шум Адриатического моря. Волны воспоминаний гудят, рассказывая о вечной жизни и о вечной любви Господа. «..И дух Божий носился над водою…»
Дмитрий Мустафин,
Доктор химических наук, профессор Российского химико-технологического университета им.Д.И.Менделеева.
Тел. (495)959 24 83
Email: dmustafin()hotmail.com
|
