|
Е. П. Блаватская
НОВЫЙ ПАНАРИОН
(сборник статей)
ОТДЕЛ I
РЕЛИГИЯ МУДРОСТИ
Истина устремляется навстречу лишь тому, кто ищет ее.
Миноций
ЧТО ТАКОЕ ТЕОСОФИЯ?
Этот вопрос задают столь часто, и неверные представления столь преобладают, что со стороны редактора журнала, посвящённого выражению идей мировой теософии, было бы упущением оставить первый его номер без статьи, направленной на установление полного взаимопонимания с читателями. Из нашего заголовка следуют два дальнейших вопроса — что такое Теософическое Общество и кто такие теософы.
Согласно лексикографам, термин “теософия” состоит из двух греческих слов: теос — “бог” и софия — “мудрый”. До этого момента все верно. Но объяснения, следующие за этим, очень далеки от того, чтобы дать ясное представление о теософии. Вебстер довольно оригинально определяет её так: “Предполагаемое общение с Богом и высшими духами и последующее достижение сверхчеловеческого знания путем физических процессов, как добивались того через теургические действа некоторые древние платоники или химическими процессами немецкие философы огня”.
Это довольно скудное и непочтительное объяснение. То, что Вебстер приписывает таким людям как Аммоний Саккас, Плотин, Ямблих, Порфирий и Прокл подобные идеи, показывает либо сознательное искажение, либо незнание им философии и побуждений великих гениев Александрийской школы. Приписывать намерение развить свои психологические, духовные чувства посредством “физических процессов” тем, кого как современники, так и потомки называли “theodidaktoi” — богонаставленные, — значит говорить о них как о материалистах. Что же касается последнего камня, брошенного в философов огня, то он отскакивает от них и попадает в наших самых выдающихся современных людей науки, в уста которых преподобный Джеймс Мартино вкладывает следующее бахвальство: “Материя — это всё, что нам нужно; дайте нам одни атомы, и мы объясним вселенную”.
Воган предлагает гораздо лучшее, более философское определение. “Теософ, — говорит он, — это тот, кто дает вам теорию Бога или действий Бога на основе не откровения, а собственного вдохновения”. В этом смысле каждый великий мыслитель и философ, а особенно — каждый основатель новой религии, философской школы или секты, обязательно теософ. Потому теософия и теософы существовали ещё с тех пор, как первый проблеск зарождающейся мысли заставил человека инстинктивно искать средства выражения своего собственного независимого мнения.
Несмотря на то, что христианские авторы приписывают развитие эклектической теософической системы началу третьего века христианской эры, теософы существовали и до нее. Диоген Лаэртский прослеживает существование теософии от эпохи, предшествовавшей Птолемеям, и называет её основателем египетского иерофанта Пот-Амона. Это коптское имя, и означает оно жреца, посвящённого Амону — богу Мудрости. История же показывает возрождение её Аммонием Саккасом, основателем неоплатонической школы. Он и его ученики называли себя “филалетами” — любящими истину. Другие же называли их “аналогистами”, из-за их метода толкования всех священных легенд, символических мифов и мистерий посредством аналогии или соответствия так, что события, произошедшие во внешнем мире, считались выражающими действия и опыты человеческой души. Целью Аммония Саккаса было примирение всех сект, людей и наций под одной верой — верой в Единую, Высшую, Вечную, Непознаваемую и Неименуемую Силу, правящую во вселенной незыблемыми и вечными законами. Он хотел доказать изначальную систему теософии, которая первоначально во всех странах была по сути одинаковой; он хотел убедить всех людей отложить споры и распри, чтобы они объединились в мыслях и намерениях как дети общей матери; очистить древние религии от загрязнений, добавленных человеком, объединяя и объясняя их на основе чистых философских принципов. Потому наряду со всеми философами Греции в эклектической теософической школе изучались также и буддизм, и веданта, и магическая, или зороастрийская система. Отсюда и проявление у александрийских теософов таких характерно буддийских и индийских черт как почитание родителей и пожилых людей, братская любовь ко всему человечеству и сострадание даже к бессловесным животным. В то время как он старался установить систему нравственной дисциплины, которая вызвала бы у людей стремление жить по законам своих стран, и возвышать их умы созерцанием и изучением Абсолютной Истины, главной его целью (с помощью которой, как он считал, можно было достичь всех других) было, как он верил, извлечение из различных учений, как из многострунного инструмента, одной полной и гармоничной мелодии, которая нашла бы отклик в каждом сердце, любящем истину.
Тогда теософия — это древняя Мудрость-Религия, эзотерическая доктрина, некогда известная во всех древних странах, претендующих на цивилизованность. Все труды тех времен изображают эту “Мудрость” как эманацию божественного Начала, и ясное понимание этого отражено в таких именах как индийское Будха, вавилонский Нэбу, Тот Мемфиса и Гермес Греции, а также в именах богинь — Метис, Нейт, Афина, гностическая София и, наконец в названии “Веды”, происходящем от слова “знать”. Это же определение относится и ко всем античным философам Востока и Запада, иерофантам древнего Египта, риши Арьяварты, теодиактам Греции, получившим знание оккультных и божественных тайн. Таким образом, “Меркава” еврейских раввинов, популярное и мирское учение, оказывается лишь “колесницей”, внешней оболочкой, содержащей высшее эзотерическое знание. Зороастрийские маги получали наставления и посвящения в пещерах и тайных ложах Бактрии; у египетских и греческих иерофантов были свои “апорхета”, или тайные беседы, во время которых мисты становились эпоптами — видящими.
Центральной в эклектической теософии была идея единой Высшей Сущности, Неизведанной и Непознаваемой, ведь “как можно познать познающее?” — вопрошает Брихадараньяка Упанишада. Их система характеризуется тремя отличительными чертами: теорией вышеупомянутой Сущности; доктриной о человеческой душе, эманации первой, и её теургией. Именно эта последняя наука и послужила причиной столь искаженных представлений о неоплатониках в наш век материалистической науки. В сущности, теургия — это искусство применения божественных возможностей человека для подчинения слепых сил природы; его приверженцев сначала называли магами (слово “маг” обозначало мудрого или ученого человека), а затем — осмеяли. Скептики прошлых лет допустили бы столь же крупную промашку, насмехаясь над идеей фонографа и телеграфа.* Те, кого одно поколение осмеивало и называло “неверными”, следующее, как правило, почитало мудрецами и святыми.
__________
* Блаватская пишет здесь в сослагательном наклонении, но такое действительно имело место — во Франции фонограф был осмеян как “трюки чревовещателя”. — Прим. пер.
Что же касается Божественной Сущности и природы души и духа, то современная теософия верит в это, так же, как и древняя. Душа не пренадлежит ни одной нации. Она Транснациональна, то есть Универсальна! Дью народных верованй ариев тождественен Йао халдеев и даже Юпитеру менее образованной и философской части римлян; и точно также он идентичен Яхве самаритян, Тиу или “Туисто” норманнов, Дуву бриттов и Зевсу фракийцев. Касательно же Абсолютной Сущности, которая есть Единое и есть Всё, то, возьмем ли мы для рассмотрения этого понятия философию греков-пифагорейцев, каббалистическую халдейскую, или философию ариев, — результат будет один и тот же. Первичная Монада пифагорейской системы, которая скрывается в темноту и которая и есть сама Темнота (для человеческого интеллекта), была положена в основу всех вещей; и эту идею во всей её целостности мы можем найти в философских системах Лейбница и Спинозы. Следовательно, соглашается ли теософ с каббалой, которая, говоря об Айн Софе, вопрошает: “кто же тогда может постичь Его, если Оно бесформенное и несуществующее?”; повторяет ли он величественный гимн из “Ригведы” (книга X, гимн 129):
Кто знает, откуда возникло это великое мироздание?
Создала ли его воля, или она бездействовала?
Он знает это, — а может быть, не знает даже Он.
принимает ли ведантическое представление о Брахмане, который в Упанишадах представлен как “без жизни, без разума, чистый”, бессознательный, ибо Брахман — это “Абсолютное Сознание”; или, в конце концов, разделяя веру свабхавиков Непала, он утверждает, что не существует ничего, кроме “свабхавата” (субстанции или природы), которая существует сама по себе и без всякого творца — любая из этих концепций может привести его лишь к чистой абсолютной теософии. Той самой теософии, которая побуждала таких людей, как Гегель, Фихте и Спиноза продолжить труд греческих философов и рассуждать о Единой Субстанции, Божестве, или Божественном Всём, исходя из Божественной Мудрости; о том непостижимом, неизвестном и никак не именуемом в любой древней или современной религиозной философии, за исключением христианства и магометанства. Каждый теософ, придерживающийся теории о Божестве, “основанной не на откровении, а на собственном вдохновении”, может воспринять любое из вышеперечисленных определений или принадлежать к любой из этих религий и, тем не менее, оставаться в пределах теософии. Ведь теософия является верой в такое Божество, которое есть ВСЁ, источник всякого существования, бесконечное, которое не может быть понято или познано, и которое открывает лишь вселенная. Некоторые предпочитают говорить об этом “Он”, тем самым наделяя его полом, антропоморфизируя, что является богохульством. Поистине теософия избегает грубых материализацией; она предпочитает веру в то, что вечно оставаясь в себе, Божественный Дух не желает и не творит; а то, что бесконечно озаряя всё, исходит из Великого Центра, то, что порождает всё видимое и невидимое — всего лишь Луч, содержащий в себе творящие и зарождающие силы; луч, который в свою очередь порождает то, что греки называли Макрокосм, а каббалисты — Тиккун, или Адам Кадмон — архетипического человека, Пурушу ариев, проявленного Браму, или Божественного Мужа. Теософы верят также и в анастасис, или продолжение существования и в переселение (эволюцию) или серию изменений души, что можно объяснить и обосновать на строгих философских принципах, причём лишь установив различие между ведантическими параматмой (трансцедентальной, высшей душой) и дживатмой (живущей, или сознательной душой).
Чтобы полностью определить теософию, мы должны рассмотреть её во всех её аспектах. Внутренний мир не скрыт от нас непроницаемой тьмой. С помощью той высшей интуиции, приобретаемой с помощью теософии (или богопознания), которая переносит ум из мира форм на уровень духа вне формы, во все века и во всех странах людям иногда удавалось ощущать вещи внутреннего, или невидимого мира. Так что “самадхи”, или дхьян-йог самадхи индийских аскетов; “даймонион-фоти”, или духовное озарение, неоплатоников; “звездные беседы душ” розенкрейцеров или философов огня; и даже экстатический транс мистиков и современных месмеристов и спиритов — тождественны по сути, хотя и различны по степени проявления. Поиски человеческого божественного “я”, столь часто ошибочно толкуемые как общение с Богом, имеющим черты личности, занимали всех мистиков, и, похоже, что вера в его существование — ровесница человечеству, хотя разные народы давали этому разные имена. Так, то, что Платон и Плотин называли “нусической работой”, йоги и шротрии именуют видьей. “Размышлением, самопознанием и дисциплиной мысли душа может быть поднята до видения вечной истины, добра и красоты, то есть Видения Бога, — это и есть эпоптея”, — говорят греки. Порфирий же пишет: “Чтобы соединить свою душу со Вселенской Душой, необходим лишь совершенно чистый ум. Через самосозерцание, совершенное целомудрие и очищение тела мы можем приблизиться к ней и получить в этом состоянии истинное знание и удивительное прозрение”. А свами Даянанд Сарасвати, не читавший ни Порфирия, ни других греческих авторов, но основательно изучивший Веды, в своей “Веда Бхашья” (Упасана пракара, 9) утверждает: “Для достижения дикши (высших посвящений) и йоги нужно практиковать согласно правилам... Познавая Вселенский Дух (или Бога) и знакомясь с (оккультными) свойствами и качествами всех вещей во вселенной, душа в человеческом теле может совершать величайшие чудеса. Такой человек (дикшита, или посвященный) может приобрести способность видеть и слышать на огромном расстоянии”. И наконец, Альфред Р. Уоллес, член Королевского общества, спирит, и тем не менее, признанный натуралист, смело и откровенно заявляет: “Чувствует, ощущает и думает один лишь дух — это он приобретает знания, размышляет и устремляется... Нередко встречаются люди с такой конституцией, что их дух может воспринимать независимо от телесных органов чувств или может, частично или полностью, покидать на время свое тело и возвращаться в него вновь... Дух сообщается с духом легче, чем с материей.”
Продолжение "Нового Панариона": http://www.theosophy.ru/lib/hpbpana1.htm
|
