Актриса кафедры аналитической химии. LIBRARY, QUANTUM HEALING ARTS INTERNATIONAL

В январе 2005, года скончалась Валентина Сергеевна Щукина… Она была необыкновенной талантливой женщиной, сумевшей оставить яркий след и в академическом театральном искусстве, и в создании капустников на университетской самодеятельной сцене;

Валя на велосипеде с нимбом

она неоднократно становилась чемпионкой Саратова по конькобежному спорту и побеждала на всесоюзных и всероссийских велогонках на длинные дистанции; блестяще защитив кандидатскую диссертацию, она активно занималась научной работой и предложила новые химические реагенты для количественного анализа металлов, описав свойства впервые синтезированных ею соединений циркония. Ее увлекательные, совершенные по форме и содержанию лекции по общей и неорганической химии заставляли студентов пропускать новые фильмы в кинотеатрах и прогуливать романтические свидания.

Валентина Сергеевна Щукина часто говорила, что она счастливый человек. Ей, действительно, очень повезло с родителями, она родилась 3 июня 1926 года в благополучной советской семье. Мама веселая, остроумная и хлебосольная была хорошей женой и прекрасной хозяйкой. Папа – Сергей Андреевич Щукин, был известным в городе портным-скорняком, человеком невероятно остроумным и веселым. Дома часто собирались друзья и знакомые.

Глубокие корни, 1947, Горловка

Пели, танцевали, рассказывали анекдоты. Валя к этим родительским вечерам готовила свою концертную программу. Она любила петь задорные песни, читать наизусть стихи из школьной программы и разыгрывать сценки из кинофильмов, на которые они ходили всей семьей. Все вокруг были добрыми, веселыми и хорошими. Друзей у папы было великое множество и среди них, конечно же, оказался осведомитель НКВД, от которого ушла жена, и которого приняли в семье Щукиных с добром и теплом. По его доносу Сергея Щукина посадили в тюрьму, объявив врагом народа. А его трех дочерей – Александру, Екатерину и Валентину Щукиных стали называть дочерьми врага народа. Практически в один день была перечеркнута вся жизнь и все мечты. Так счастливая, советская семья была насильно переведена в категорию семей несчастливых, бедных и презираемых. Марине Васильевне Щукиной с тремя маленькими дочками, оставшимися без отца и без кормильца, прошлось пройти через все круги ада советской действительности.

На память об отце осталась фотография бравого усатого молодого человека в строгом костюме с бабочкой, весело смотрящего на своих дочерей, и толстая тетрадка с его анекдотами, которую умные родственники посоветовали сжечь, так как, скорее всего, эти анекдоты и стали основной движущей силой в тюрьму Сергея Щукина.

Валя училась в школе прекрасно, но когда классная руководительница стала настаивать, чтобы Валя публично отреклась от своего отца на общешкольном собрании, Валя решила школу бросить. Она вспомнила, как папа радовался, слушая ее пение и чтение стихов, вспомнила, как он называл ее «моя артистка». И решила не просто бросить школу, а пойти «учиться на артистку» сразу же по окончании своего седьмого школьного года.

кафедра химии СПИ, май, 1977

Выдержав достаточно тяжелый конкурс, она поступила в студию при Саратовском драматическом театре. Учиться было невероятно интересно, сценическая речь, мастерство актера, история театра полностью захватили ее. Здесь никто не заставлял Валю отрекаться от отца, никто не называл ее «дочерью врага народа», как это было в школе. Ее преподавателями были замечательные актеры, любимцы театрального Саратова: Павел Александрович Карганов и Иван Артемьевич Слонов, историю искусств преподавал главный художник театра Владимир Цыбин, преподавателем сценической речи была красавица Нонна Болеславовна Лещинская, мастерство актера, систему Станиславского объясняли Григорий Наумович Несмелов, Андрей Андреевич Ефремов и Александр Сафронов, а его жена Галина Власова вела сценическое движение, впоследствии она успешно работала актрисой в знаменитом Московском театре на Таганке у Ю.П.Любимова.

Саратовская театральная школа всегда пользовалось особым авторитетом в России. Театральная студия и театр не прекращали работы даже в трудные военные годы, опровергая утверждение о том, что «музы молчат, когда говорят пушки». В Саратове всегда понимали, что война не в состоянии остановить ход времени, что музы могут сражаться вместе со своим народом и вести к победе. Валя Щукина училась в театральной студии при Саратовском театре как раз во время войны. Так как стипендии не платили, то всех учащихся студии зачислили на работу артистами вспомогательного состава Саратовского драмтеатра.

Утром студенты спешили на занятия в театральную студию, которые проходили или в репетиционном зале, или чаще в фойе последнего яруса, днем обедали в театральном буфете на первом этаже, а вечером выходили на сцену, исполняя свои первые роли и работая в массовке. В те годы массовым сценам уделяли много внимания, они были практически в каждом спектакле: на сцену выходили целые колхозы, многочисленные коллективы рабочих, и, конечно же, армейские подразделения.

Иногда Вале приходилось играть и мужские роли: раненых красногвардейцев и революционных рабочих, так как многие мужчины-артисты добровольцами ушли на фронт, и мужчин в театре, особенно во вспомогательном составе не хватало. Валя и сама хотела уйти на фронт, чтобы защитить свою Родину от ненавистных захватчиков: в первые военные дни она прибежала в военкомат, обратилась с просьбой о направлении ее в действующую армию, ее попросили заполнить анкеты, а через некоторое время категорически отказали: дочь врага народа не имела права быть в одном ряду с советскими людьми, защищавшими свободу и независимость своей Родины. Своей маме она не рассказала о походе в военкомат: сначала не хотела пугать ее своим желанием отправиться на фронт, а потом после отказа не хотела делиться своим позором и унижением. Это был очень горький урок, Родина не считала ее своей дочерью, не доверяла ей, и даже отказала в просьбе смыть кровью позорное прозвище «дочь врага народа».

Она продолжала учиться в театральной студии, полностью переключив всю свою энергию на учебу и на участие в театральных постановках. У нее были замечательные однокурсники, с которыми она сохранила дружеские отношения на всю жизнь: всегда красивая и элегантная Валя Сурикова, в будущем заслуженная артистка РСФСР, подтянутый и веселый Володя Левиновский, Ира Демина, И.Николаевская, Л.Гуськова.

Ее подруга по театральной студии Ливия Шутова (в последствии народная артистка России и народная артистка Молдавии), которая училась на следующем после Вали курсе, вспоминает о Щукиной, как о яркой индивидуальности, которая всегда умела быть непохожей на других, обладала выраженной комедийной природой, была невероятно остроумной, смешливой и фонтанирующей шутками и анекдотами, которые она часто сочиняла сама.

Ее первой ролью была роль Химки в спектакле «Женитьба Бальзаминова» по А.Н.Островскому. Роль была маленькой, Валя выходила на сцену не в роскошном костюме невесты, а в нелепом платке, прихрамывая на левую ногу и не выговаривая половины букв алфавита. Она, действительно, только мелькнула в роли Химки. Мелькнула, но запомнилась. О ней написали в рецензиях все местные газеты, а коллеги-актеры стали называть ее «Химкой» и после окончания спектакля. Конечно, ей хотелось быть сказочной принцессой, нарядной героиней с красивыми монологами и слезами радости от восторженного поклонения героев-любовников, а ей, двадцатилетней и изящной, предлагали роли комических старух, отрицательных лентяек, беспардонных спекулянток, с которыми герои вели непримиримую войну на сцене в пьесах Шейнина и Братьев Тур.

С большой теплотой Валя вспоминала о совместной работе вместе с любимой актрисой тех лет, Ниной Гурской в веселом водевиле Лопе Де Вега «Умная дурочка». Здесь у нее наконец-то были взбитые кудряшки рыжих волос, красные туфли на высоком каблуке и красивое платье, которое она сама сшила к спектаклю. Валя Щукина работала над своей ролью с необыкновенным упоением и восторгом. Сама придумывала эффектные мизансцены, радовалась, когда режиссер соглашался использовать ее предложения, помогала в пошивочном цехе шить костюмы героям пьесы, неустанно репетировала и фантазировала. Этот спектакль принес ей первых восторженных поклонников и невероятное желание работать и добиваться успеха.

После окончания театральной студии Валю Щукину оставили работать в Саратове, а потом ей овладела "охота к перемене мест" и она приняла приглашение из Днепропетровского драматического театра, уехав служить Мельпомене на Украину. За 2 года работы в «музычно-драматичных» украинских спектаклях, она сыграла множество ролей в маловыразительных пьесах, которые были похожи одна на другую. Пожив вдали от уютного маминого дома в достаточно стесненных условиях, не получив обещанной квартиры и тех ролей, на которые ее приглашали, Валя Щукина вернулась домой к маме в Саратов. Она ощущала себя одновременно и Ниной Заречной, которая перестала смотреть на актерскую жизнь через розовые очки, и революционеркой Софьей Перовской, которая хотела преобразовать этот мир.

В те годы все говорили о преображающей силе науки, о великой волшебнице химии и о том, что мы находимся на важном этапе научно-технической революции. Конечно же, у артистки Вали Щукиной возникло острое желание быть среди научно-технических революционеров и подняться на революционные баррикады, над которыми задорно развивались флаги "химизации народного хозяйства". Ей показалось, что именно в науке, а не в театре и не на сцене можно полностью реализовать свои творческие возможности и увидеть «небо в алмазах». Вспомнив свой успех в роли Химки в "Женитьбе Бальзаминова", она решила стать настоящим ученым-химиком. Так как в театральную студию Валя поступила после семилетки, то у нее не оказалось даже среднего образования, необходимого для поступления в университет, поэтому она сначала поступила в вечернюю школу, или, как тогда говорили, в «школу рабочей молодежи». Она начала учиться в школе и работать вместе со своей мамой в мастерской «Швейремонт».

Свою ностальгию по театру она решила заглушить напряженной работой, учебой и спортом. Суток ей, действительно не хватало. Утром она спешила вместе с мамой в пошивочное ателье, потом направлялась на занятии в восьмой класс вечерней школы. А когда раздавался последний звонок, то спешила на каток «Динамо» — на очередную тренировку. Возвращалась после тренировки с катка домой Валя уже в начале следующего дня, маршируя под радио: под бой московских курантов. Когда Валя уже за полночь возвращалась домой по пустынной улице, то думала: "День прожит хорошо, интересно! Вот так и надо жить, чтобы ни одна минута не пропала даром!"

Упорные тренировки позволили Вале Щукиной уверенно выступить в Горьком на Всесоюзных соревнованиях молодежных спортивных школ и завоевать третий спортивный разряд. В начале следующего зимнего сезона Валю в числе других способных конькобежцев направили на тренировочный сбор в город Молотов. Приехав в незнакомый город, Валя, прежде всего, отыскала одну из школ рабочей молодежи и упросила директора разрешить ей посещать уроки. И вскоре в Саратов в вечернюю школу № 7 пришли по почте, один вслед за другим три толстых конверта. В них было сочинения Вали, посвященные творчеству Алексея Максимовича Горького.

В Саратове Валя продолжала свои «полуночные» тренировки и завоевала право в составе сборной города выступать на Всероссийских соревнованиях в Свердловске. Оттуда она вернулась конькобежкой второго разряда.

Летний спорт для конькобежца – это, как правило, велогонки. На городских соревнованиях велогонщиков Валя несколько раз завоевывала первенство Саратова. А затем на Всесоюзных состязаниях велогонщиков спортивного общества «Труд» в Симферополе Валя также вышла на первое место.

Вечернюю школу Валя Щукина окончила с серебряной медалью и без труда поступила на химический факультет Саратовского государственного университета имени Н.Г.Чернышевского.

На лекции ходила с удовольствием, правда, иногда ей все-таки снились сцена, полуночные репетиции и веселые, бесшабашные друзья по театру. Может быть, поэтому уже на первом курсе она стала организатором и вдохновителем химических капустников, их главным режиссером, сценаристом и музыкальным руководителем. Эти комедийные музыкальные представления, предшественники современных мюзиклов, были невероятно популярными не только в университете, но и во всем городе, а попасть на них было чрезвычайно трудно.

«Те, кто без билетов

С разных факультетов

К нам пришли на вечер, господа.

Оставайтесь живы,

Мы не спросим, чьи Вы,

И зачем, зачем явились вы сюда» –

пели, открывая вечер, будущие руководители химической индустрии, будущие светила науки и преподаватели Вузов. Вместе с Валей на курсе учились талантливые ребята: Владимир Решетов, долгие годы возглавлявший флагман советской химической промышленности – Саратовское производственное объединение «Нитрон», Олег Маландин, в последствии директор крупнейшего в стране Научно-исследовательского института химических источников тока, Владимир Высоцкий, который стал профессором, деканом химического факультета Дальневосточного университета и многие другие яркие люди, для которых Валя Щукина была настоящей звездой университетской эстрады и сильнейшим магнитом, притягивающим к себе все самое яркое и необыкновенное.

Театр долгое время не отпускал ее в мир науки, вызывая острое чувство неудовлетворенности всем и всеми. В своей статье, напечатанной в 2004 году в майском номере саратовской газеты «Толк» В.С.Щукина написала. «Только когда у нас на курсе появился новый лектор Исаак Савельевич Мустафин, то моя ностальгия по театру стала исчезать. Он не был похож ни на кого из университетских преподавателей ни своим внешним видом – у него были длинные вьющиеся волосы, ни голосом – мягким и по-актерски красивым, ни тем особым энергетическим напряжением, которое создавалось на его занятиях.

Лекции Мустафина я воспринимала как театр одного актера, они были интересными, увлекательными, насыщенными учебным и научным материалом. Он говорил не только о химических законах и теориях, но и об ученых, которые пришли к их открытию в результате оригинальных экспериментов и необычной логики своих исследований. При этом было полное ощущение, что он не просто хорошо знаком с этими учеными, но и сам принимал участие в открытии закона действующих масс или правила Ле Шателье. Всех ученых он знал по именам, хранил в памяти даты их жизни и даже дни их рождения, как будто бы сам регулярно ходил к ним на именины.

Иногда на лекциях он начинал наизусть читать стихи своих любимых поэтов или вспоминать изречения Омара Хаяма. Он вводил нас не просто в аналитическую химию, а в удивительный мир большой науки и великой культуры.

Все ходили под влиянием личности большого ученого, все хотели открыть новые аналитические реакции и оставить свой след в аналитической химии.

Лично для меня не было проблемы выбора кафедры моей специализации – только аналитическая химия, и я была безмерно счастлива, что профессор И.С.Мустафин стал научным руководителем и моей дипломной работы, и моей кандидатской диссертации».

Кандидатская диссертация В.С.Щукиной была посвящена аналитической химии циркония — металла, широко используемого в различных областях техники. По предложению своего научного руководителя профессора И.С.Мустафина Щукина испытала более 300 органических соединений на их аналитическое взаимодействие с цирконием, и впервые предложила использовать соединение, которое они назвали «цирконин» для колориметрического определения циркония.

Щукина В.С.,доцент, читает лекцию по химии.15.11.75.

Оказалось, что по многим показателям цирконин превосходил все известные к тому времени реактивы. Результаты анализов с помощью цирконина были впечатляющими, причем технически работать с новым реактивом оказалось значительно проще, нежели с другими. Цирконин позволил разработать целый ряд методик определения циркония без отделения и маскировки сопутствующих элементов в алюминиевых, магниевых, медных, никелевых сплавах. Разработанные В.С.Щукиной быстрые и достаточно точные методы анализа алюминиевых и медных лигатур до сих пор успешно используется в аналитической практике.

На протяжении почти 30 лет Валентина Сергеевна Щукина читала лекции по общей и неорганической химии для студентов. Студенты любили ее, потому что она любила их и не умела быть банальной, всегда выражала свои мысли в яркой афористичной форме. К занятиям готовилась очень тщательно, превращая лекции в увлекательные научные представления, и обязательно к каждой лекции шила новое платье. Ее мама была прекрасной портнихой и смогла передать дочери все свои знания и умения. Купить красивую одежду было не просто сложно, а практически невозможно. А у Вали всегда были необыкновенно красивые наряды. Одно время она даже подрабатывала, обшивая своих знакомых. Но ее никто и никогда не назвал портнихой, скорее, она была художником по одежде, стилистом, кутюрье, она умела не просто нарядить человека, а преобразить его. Она не боялась работать, вернее, экспериментировать, и с кожей, и с мехом, придумывая удивительные каракулевые шубы, которые шила из маленьких шкурок, купленных во время отдыха на Кавказе. «Я шью долго и дорого», – пыталась отвадить она своих знакомых, но все равно к ней шли бесконечные саратовские золушки, которых она, как волшебная фея, превращала в принцесс и королев.

Меня связывала с Валентиной Сергеевной Щукиной долгая дружба. Она часто бывала у нас дома, как и многие другие папины ученики, наш дом был открыт для них. А после папиной смерти она очень поддержала меня своим участием. Папа умер, когда мне было 14 лет, я очень переживал его утрату и долго не мог вернуться в обычную школьную жизнь. Валя Щукина в то трудное для меня время стала мне старшим и искренним другом.

Я часто снимался в телевизионных передачах и постановках Саратовской студии телевидения и она, всю свою жизнь, преданная театру и бесконечно любившая творчество, давала мне важные советы и делала интересные подсказки. А еще она связала для меня 14 летнего мальчишки невероятно красивый синий свитер с моими инициалами «Д.И.М.». Эта был мой самый любимый и самый праздничный наряд на многие годы. В этом свитере я много раз снимался в телевизионных постановках, вел телепередачи и вечера в школе, участвовал в олимпиадах по химии и по математике. Этот свитер позволил мне чувствовать себя уверенным и красивым.

Вместе с В.С.Щукиной мы часто ходили на спектакли в Саратовские театры, в которых работали ее друзья по театральной студии: Л.В.Шутова, В.С.Сурикова, Н.Д.Шляпникова, Т.А.Лученкова, Ю.М.Сагянц, В.А. Ермакова, а также мои знакомые, с которыми я снимался в телевизионных постановках Саратовской студии телевидения: Е.Ф.Колоградский, Г.И.Янин, Б.Е.Дмитриев, В.Кондрашов. Нас всегда тепло встречали за кулисами и приоткрывали "служебный вход" в волшебный мир театра.

По воскресеньям мы вместе с Валей отправлялись в лыжные походы на Кумысную поляну по лыжне, которая начиналась прямо у ее дома на Красноармейском шоссе в Ленинском районе. А после лыжных пробежек мы пили ароматный чай со старым китайцем. Этот серебряный китаец находился на столе между тарелок с ароматными пирогами, хитро щурился, мерно покачивал своим ведерком-ситечком, и строго следил за тем, чтобы чаинки не попадали в наши чашки из тонкого фарфора, привезенные Валей из какого-то зарубежного путешествия.

После наших лыжных походов мне было особенно приятно слушать Валины рассказы о моем отце, ведь я никогда не работал вместе с ним в химической лаборатории, не знал его как ученого и как лектора, не находился в поле его научного притяжения, в котором долгие годы находилась Валя.

«Твой папа, – рассказывала мне Валентина Сергеевна, умел не навязывать своего мнения, своего представления о том, как надо проводить эксперимент. Он давал возможность ошибаться, самим тыкаться носом в свои ляпсусы и промахи. Но всегда при необходимости приходил на помощь и выводил на верный путь. Он постоянно призывал меня учиться: учиться и на своих ошибках, и на ошибках знаменитых исследователей. Часто повторял слова: «Химии нельзя научить, ей можно научиться».

У Валентины Сергеевны Щукиной были очень добрые отношения со своим непосредственным начальством – заведующим кафедрой химии Саратовского политехнического института известным профессором Грязевым, который ценил ее как прекрасного лектора, крупного химика-аналитика и нестандартного человека, а вот после смерти профессора Грязева отношения с новым заведующим кафедрой, Бухаровым, не сложились. Доцент В.С.Щукина не вписывалась в примитивные стандарты, установленные новым заведующим, ей хотелось заниматься творчеством, к которому приучили ее талантливые учителя в театре, а затем в университете. Вскоре после достижения пенсионного возраста ее отправили на пенсию. Валентина Сергеевна очень страдала из-за того, что она, полная сил и желания работать, оказалась ненужной кафедре, на которой успешно трудилась долгие годы.

Потом началась перестройка, «люди гибли за металл», теряли работу и благосостояние, но она сумела достаточно быстро найти себя в той круговерти и чехарде: она начала строчить платья на своей верной швейной машинке и продавать их через комиссионные магазины. Заработанные деньги мгновенно обесценивались, но сами деньги никогда не были для нее самоцелью, ей нравилось осознавать, что очень многие "саратовские красавицы" ходят в ее нарядах.

Когда мы гуляли с ней по «Липкам» или отправлялись на премьеру в театр, она радостно узнавала свои платья на элегантных молодых женщинах и очень гордилась, что ее «труд облагораживает человека».

Каждую осень пенсионерка Валентина Сергеевна Щукина отправлялась «на гастроли»: политехнический институт выделял ветеранам труда горящие путевки в Дома отдыха Саратовской области. Валентина Сергеевна с удовольствием покупала недорогие соцстраховские путевки и ехала отдыхать, вернее, не столько отдыхать, сколько выступать: обычно в домах отдыха силами отдыхающих организовывали концерты, в которых она непременно принимала участие. С огромным желанием и удовольствием пела она городские романсы, популярные песни и даже арии из оперетт, которые исполняла еще в театральной студии на уроках по вокалу. Ее выступления проходили с оглушительным успехом. Во время очередных «гастролей», выступая в открытом длинном платье, она простудилась и тяжело заболела.

мама Марина Васильевна Щукина

Обострились все старые болячки, артрит сковал все ее суставы, начала преследовать постоянная боль. Пальцы, которые когда-то могли собирать уникальные химические установки для синтеза органических реактивов, плести невероятные узоры кружев и расшивать вечерние платья бисером, перестали слушаться, она не могла даже отрезать себе кусок хлеба, или открыть дверцу холодильника. Лечение, которое предлагали врачи районной поликлиники, замотанные своими проблемами и нищенской зарплатой, не помогало. Она оказалась совсем одна в своей болезни и немощи.

У нее было много поклонников, но никогда не было семьи и детей; ее родные сестры и близкие друзья умерли, единственный племянник Юра Варсобин жил и работал в Москве, обременять кого-то своей беспомощностью она не хотела, предстать перед знакомыми старой и немощной ей было стыдно, от помощи соседей по дому она отказывалась...

Умерла она одна в своей квартире, сжимая в руке телефонную трубку: хотела кого-то позвать на помощь, но не смогла. Господь позвал ее к себе и успокоил от всех болей, скорбей и обид.

"Не будет уже солнце служить тебе светом дневным, и сияние луны – светить тебе; но Господь будет тебе вечным светом, и Бог твой – славою твоею," – написано в Библии (Исайя, 60:19).

Перед смертью Валентина Сергеевна покаялась, приняла Господа и тихо молилась Ему, благодаря за все ниспосланные испытания и радости.

Она ушла из жизни тихо и достойно, оставив добрую память о своих театральных успехах, о студенческих капустниках, о ярких лекциях, оставив талантливые исследования по аналитической химии циркония, оставив старого серебряного китайца, который будет следить за тем, чтобы чаинки не попадали в чашки из тонкого фарфора.

Актриса кафедры аналитической химии

Комментарии к статье